Солнечный
осенний день сентября. В машине, оборудованной для перевозки скота, а уж никак
не людей, меня привезли в Октябрьский суд, в помещении которого оборудован зал
для присяжных заседателей. Я уже самостоятельно не смог ходить, и меня под руки
провели по сияющему ламинатом коридору в помещение, в котором, как мне
пояснили, придется ожидать вызова в суд. Стоять я не мог – присел. Потрогал
доски рукой – они грязно-серые. Огляделся. С грохотом закрылась железная дверь.
Тяжелый спертый воздух. Вентиляции нет. Яркий свет от электрической лампочки
режет (слепит) глаза. Стены исписаны различными именами, датами, сроком в
годах, ненормативной лексикой. К потолку приклеены окурки. Закружилась голова.
Решил прилечь. Чтоб не запачкать костюм – расстелил куртку и прилег. Ныли
суставы. Проглотил таблетку кетерола. Лежу, прихожу в себя.
С лязгом открывается дверь. Вижу – стоят милиционеры в
коридоре. У двери инвалидная коляска. Окрик: «Вставай и садись в коляску!»
Спокойно отвечаю, что самостоятельно мне не подняться. Среди милиционеров начинается
разговор на повышенных тонах. Коротко его суть: они конвоиры, а не носильщики.
Дверь захлопывается. Минут через пять я вздрагиваю от лязга открываемой двери.
Входит человек в черной форме. Говорит, что он судебный пристав, и что судья
попросил его меня доставить в коляске в зал заседаний. Он помог мне подняться.
Посадил в коляску, и покатил ее по переходу. В коридорах было несколько
ступенек, через которые путь был затруднен. Приспособился пристав перекатывать коляску
через ступени – преодолели их. Въезжаем в зал. Клетка, как в зоопарке. Почему
клетка? Позднее судья не смог пояснить, сказал, что так принято. Кем принято!
Почему именно так? Не нашлось у него ответа. Дверцу закрывают на замок.
Устраиваюсь поудобней, в ней придется находиться несколько часов.
Входят адвокаты: Мансур Умарович, Валерий
Валентинович. Протягивают руки для пожатия. Я тяну руку через решетку. Слышу
окрик милиционера: «За решетку руки не
выносить»! Не обращаю на окрик внимания. Жму руки адвокатам, здороваясь с ними.
Входят надменные, с самодовольным выражением на лице
прокуроры. Поздороваться со мною нет и в помысле. За ними тянутся, как позднее
выяснилось, потерпевшие и за ними большая группа людей. Из этой группы и
отберут 12 присяжных заседателей. Все рассаживаются по заранее определенным местам.
Звучит голос: «Прошу встать – суд идет». Солдатским шагом входит судья в черной мантии,
держа под мышкой несколько папок с бумагами. Коротко остриженные волосы «ежиком».
Брезгливое выражение лица. Очки блестят. Бросил в мою сторону испепеляющее укоризненный
взгляд и проследовал на свое место. Поздоровался. Представился: «Харитонов
Игорь Александрович». Предложил всем сесть. Мне великодушно судья позволил не
вставать и отвечать на вопросы сидя. Председательствующий открывает заседание.
Объявляет о формировании коллегии присяжных заседателей. Зашелестели бумагами
прокуроры, доставая их из портфелей; а у адвокатов все заранее лежало на
столах.
Секретарь выдала мне и адвокатам список всех приглашенных
в присяжные заседатели. Я подметил, что прокурорам список секретарь не выдала,
видно у них был он заранее; как позднее выяснилось – у них этот список был!!! В списке фамилия, имя, отчество. У
некоторых фамилий пометка о специальности: врач, рабочий, пенсионер.
Началась долгая процедура отбора. Несколько кандидатов
взяли самоотвод. Судья выяснял причину и великодушно позволял им покинуть зал.
Затем приступили к обсуждению кандидатур. Каждому претенденту задавались
вопросы судьей, прокурорами, адвокатами. Выяснялось: о наличии судимости самих
претендентов; ближайшими родственниками их; нынешней работе их; о предвзятости
к правоохранительным органам и т.д. Я не задавал ни кому вопросов, мотивировав
тем, что избрал суд присяжных, и у меня нет ни к кому недоверия. Судья
предложил сделать перерыв.
Затем начались мотивированные отводы. Продолжалось это
довольно долго. Отведенные кандидаты покидали зал. Осталось 18 человек. Судья
провозгласил: «Коллегия присяжных заседателей сформирована». Огласил список
основных и шесть запасных присяжных. Заседатели рассаживаются на
пронумерованных стульях. Судья обращается с краткой речью к ним. Затем
присяжные произносят клятву. После ее произнесения судья предлагает присяжным
избрать старшину. Они удаляются в комнату, которая на время слушаний будет их
рабочим кабинетом. Через 5 минут они возвращаются. Молодой человек объявляет,
что его единогласно избрали старшиной. Называет свою фамилию: «Баскаков». Судья
благодарит присяжных и назначает дату и час судебного заседания. Присяжные
покидают зал. Затем и судья уходит.
Я и адвокаты обменялись несколькими репликами. Я
пожелал успеха в отражении всех моментов фальсификации дела, а они мне
здоровья, самообладания; и выразили надежду на объективность судебного
следствия.
Меня вывезли из клетки; доставили в конвойное
помещение. Та же скотовозная машина ждала у ворот. Меня вынесли, положили на
скамейку, и с неимоверной тряской доставили в изолятор. Далее - унизительный
обыск с раздеванием догола. Дежурный, с явным недовольством, прощупал всю
одежду; нехотя заглянул во все места на моем теле, и, убедившись, что я ничего
не прячу под бородой и других местах, еще раз проверил прибором наличие
металлических тел в естественных выходах ниже пояса. Затем меня отнесли к
доктору. Единственный из сотрудников СИЗО относящийся по человечески к людям.
Миронов В.Ю. измерил мне артериальное давление. Оно составило 185/120 мм.
Медсестра сделала укол. Выдали на ночь две таблетки эгилока. Двое осужденных из
обслуживающего персонала донесли меня до камеры; занесли в нее. Далее до
лежанки меня донесли соседи. С грохотом закрылась двойная дверь. Сосед Дима
помог раздеться, уложил меня; закрыл одеялом. Предложили ужин. Каша пшеничная,
размазня, безвкусная, с жареной «ржавой» селедкой. Есть подобное невозможно.
Все отказались. Я выпил полкружки яблочного сока. Навалилась усталость. Пришел
доктор Миронов с медсестрой. Она сделала укол снотворного. Доктор пожелал всем доброй
ночи. Так прошел мой первый день суда. Вскоре я заснул.
Бушуев А.В.
Сентябрь 2010 г.
| 
